Мифы и легенды. Боги и герои Древней Греции [сборник 2012, худ. А. Лебедев] - Григорий Николаевич Петников

свою долю Идас, а затем помог своему брату Линкею доесть его часть. И вот они вместе с братом взяли себе все стадо быков и погнали его в Мессению. Но разгневались Кастор и Полидевк, не получившие ничего, и вторглись в Мессению. Там похитили они стадо быков и угнали много скота, принадлежавшего Линкею и Идасу.

Загнав стадо в безопасное место, Кастор и Полидевк укрылись в засаде, собираясь напасть на братьев, если те будут преследовать их.

Но зоркий Линкей взошел на вершину высокой горы Тайгет, откуда был виден весь Пелопоннес, и стал высматривать похитителей стада.

Всматриваясь, он заметил их, спрятавшихся в дупле старого дерева, и указал на них разгневанному Идасу. Они быстро спустились с горы, и, подойдя к дереву, Идас метнул копье и тяжело ранил Кастора. Но Полидевк выскочил из засады и вступил в бой с Линкеем и Идасом; им пришлось отступить, и они прибежали к могиле своего отца.

Схватив каменную статую, они бросили ее в грудь Полидевка, но он устоял и стал яростно наступать на братьев. Вот он метнул боевое копье и пронзил им грудь Линкея, и тот упал наземь, а Полидевк продолжал бой с Идасом. Но вмешался в их поединок Зевс-громовержец и поразил молнией Идаса.

Тогда Полидевк поспешил к своему умирающему брату Кастору и, плача, воскликнул:

— Зевс, мой отец! Как могу я утешиться, потеряв любимого брата! Дай мне умереть с ним вместе!

И явился Зевс-громовержец и молвил:

— Я даю тебе волю выбрать, что ты сам пожелаешь. Можешь избежать смерти и остаться навсегда молодым и жить со мной на Олимпе. Если хочешь разделить судьбу брата, ты будешь жить то в подземном царстве теней, то в золотых небесных чертогах.

И Полидевк, не колеблясь, выбрал второе.

Тогда Зевс открыл глаза мертвому Кастору и вернул ему жизнь.

С той поры братья-герои живут всегда вместе: один день они обитают на высоком Олимпе, а другой проводят в подземном царстве теней. По древним преданиям, братья Диоскуры — защита людей во всех опасностях жизни, на родине или на чужбине, на путях и дорогах, на земле и на море.

Нарцисс, сын бога реки Кефиса и нимфы Лириопы, был юноша чудесной красоты, но сердце у него было гордое и жестокое, он никого не любил.

Однажды он охотился на горе Киферо́н и загнал в сеть молодого красивого оленя. Увидала стройного юношу-охотника нимфа Эхо, полюбила его и пошла тайно следом за ним, пробираясь по горам, лесам и долинам.

Но нимфа Эхо была наказана Ге́рой — она не могла говорить первая и не могла молчать, когда говорили другие. Ей хотелось теперь сказать юноше ласковое слово, но, обреченная на молчание, она стала ждать, пока он что-нибудь скажет, чтоб отозваться на его слова.

Идя по густому горному лесу, Нарцисс сбился с пути и отстал от товарищей. Оглянувшись и увидев, что вокруг никого нет, он крикнул:

— Есть ли кто здесь?

— Здесь! — ответила Эхо.

Остановился юноша Нарцисс, осмотрелся кругом и крикнул:

— Ко мне!

— Ко мне! — ответил чей-то таинственный голос.

Оглянулся Нарцисс снова, видит — никого нет.

— Зачем гонишься ты за мной? — сказал он, и голос ему ответил:

— Гонишься за мной!

— Иди ко мне, будем друзьями, — крикнул Нарцисс, и голос нежно ответил:

— Будем друзьями!

И вот из чащи лесной показалась нимфа Эхо и стала манить рукой его к себе.

Но Нарцисс стал от нее убегать, и, убегая, он крикнул:

— Никогда я не подружусь с тобой!

И ответила Эхо:

— Подружусь с тобой!

Вдруг она исчезла в дремучем лесу и в смущении скрыла лицо в зеленых ветках деревьев. С той поры таится она в пустынных глухих пещерах, оврагах, грустя о прекрасном Нарциссе. И от грусти покрылось ее лицо морщинами, она похудела, остался от нее один только голос. Но голос остался у нее такой же, как был, — молодой и звонкий, а тело ее обратилось мало-помалу в скалу.

Голос Эхо слышен в лесах, на горах и в рощах, и хотя видеть ее невозможно, но она слышна всем.

Другие нимфы тоже полюбили жестокого, бессердечного юношу Нарцисса, а он не любил никого.

И они сказали тогда:

— Пусть и его никто не любит!

Однажды в знойный летний полдень охотился Нарцисс на горе Гелико́н и, усталый, подошел к прозрачному тихому ручью, что протекал под сенью густых деревьев.

Он лег у ручья на траву и, томимый жаждой, наклонился, чтобы напиться воды. И вдруг он увидел в светлой зеркальной воде прекрасного юношу — это было его отражение. И, точно прикованный какой-то чудесной силой, он глядел и не мог насмотреться на прекрасное лицо юноши, не зная, что он полюбил себя самого. Глаза его не могли налюбоваться своим отражением в воде, а губы его целовали холодные струи; он протягивал руки и обнимал светлые воды ручья. Он не ел, не пил и не спал, обращаясь к своему отражению:

— Выйди из воды, прекрасный юноша, я знаю — ты любишь меня, ты целуешь и обнимаешь меня, когда я тебя обнимаю. Я улыбаюсь, ты в ответ улыбаешься мне. Я плачу, ты отвечаешь на плач мой слезами. Но горе мне — видно, люблю я свой собственный образ, люблю себя самого.

Склонился Нарцисс над водой; сидит неподвижно и смотрит в светлый ручей, и с каждым днем силы его слабеют. Плачет он и говорит:

— Горе мне, горе!

И нимфа Эхо, любя по-прежнему юношу, повторяет: «Горе! Горе!».

Вздыхает Нарцисс, и вздыхает за ним Эхо.

И вот склонил Нарцисс на траву свою усталую голову и умер.

И, узнав о смерти Нарцисса, заплакали горько дриады лесные и заплакала Эхо.

Собрались они хоронить Нарцисса и стали искать его тело, но найти его нигде не могли.

Там, где юноша склонил на траву голову, вырос красивый, холодный, стройный цветок с белыми лепестками, и люди назвали его нарциссом.

Жил некогда царь афинский Эге́й; был он из рода Эрехфе́я, и не было у него детей. Вот начал он стареть, и стал он бояться, что на старости лет враги отнимут у него власть, но особенно он боялся сыновей своего брата Палланта, которые давно строили козни против своего бездетного дяди.

Тогда отправился Эгей